…В то время, как все это происходило, Людмиле ничего не говорили. Я ей ничего не сказала, главным образом, из-за того, что:
1. она уже была очень занята тем, что требовалось к Празднику Преображения и
2. я хотела иметь что-то определенное, чтобы предложить это ей – так, чтобы она смогла понять, что цель этого предложения – не лишить ее почвы или заменить ее, а как раз – помочь ей.
Во время выходных некоторые из нас говорили, что ее нужно вовлечь в эти обсуждения, чтобы она не узнала об этих планах по слухам и не расстроилась. В те же самые выходные с этими планами подходили к + вл. Сергию и он дал свое благословение. И в этот же вечер я получила устав Монреальского сестричества и начала понимать, что имелось в виду под «сестричеством». Это было совсем не то, что предлагала я или мой друг, чья была идея и даже не то что предлагал о. Сергий Петров.
Теперь это уже обсуждали и в Монреале. Монреальское сестричество чувствовало, что с моей помощью вл. Антоний старался удалить их – из Мансонвилля! Послушав некоторых расстроенных сестер, + вл. Сергий передумал и позвонил г-же Роснянской и рассказал ей об этом. Таким образом, все кончилось тем, что она получила эту информацию из третьих рук, и причем не в правильном контексте.
Как и можно было ожидать, Людмила позвонила мне и была очень расстроена. Она мне говорила о том, какой шок и боль испытала Монреальская община. Понимая лучше, что произошло, я себя чувствовала очень плохо – меньше всего мне хотелось бы причинить боль Монреальской общине и Людмиле, так хорошо относившейся ко мне в течение всех последних лет. В этот момент я чувствовала себя смущенной и преданной – я чувствовала себя пешкой, которую используют другие люди в борьбе за власть. Мне было понятно, что Людмила не смогла бы мне верить после того, что произошло. Я ей объяснила, как я видела со своей стороны то, что произошло, и наши отношения, кажется, уладились после этого.
Ко всем этим проблемам добавились два других фактора, над которыми у меня не было власти: ураган Катрина и мое сложное финансовое положение. Ураган Катрина поднял до потолка цены на бензин. К этому, рассмотрение моих документов, поданных на оформление инвалидности задерживалось, и положительное решение все еще не было получено. В результате я была без копейки, не в состоянии даже оплатить свою поездку на машине в одну сторону из Бостона в Мансонвилль, даже если бы потом кто-то возместил мои издержки. Но для г-жи Роснянской этот выглядело, будто я убежала от того, что произошло – хотя на самом деле – ясно, что я ничего не могла сделать. Из-за продолжающихся трудностей с деньгами я лишилась машины. И это - расстраивало, потому что без меня у них не было служб. И теперь я вижу, что г-жа Митце заменила меня, получив «официальную» позицию – указ и прочее...
У Людмилы была затянувшаяся ссора со служащим иеромонахом, о. Виктором, и она не принимала участия в тех службах, которые он служил. Помимо этого, ей нужно было быть свободной во время службы, на тот случай, если Владыке Виталию нужно было выйти по любой причине. С ее точки зрения, я ее бросила. А с моей точки зрения – у меня не было никакого выбора. Я предложила, чтобы одна женщина из Гамильтона, знавшая церковнославянский и осьмогласие приезжала бы и пела. Однако, поскольку эта женщина не очень нравилась монреальцам и г-же Роснянской, она сказала, что это вообще не рассматривается. К тому же эта женщина хорошо относилась к о. Виктору, а такое для каждого означало - попасть в черный список г-жи Роснянской.
Единственной реальной альтернативой была г-жа Ирина Митце, и она была заинтересована в переезде ближе к Мансонвиллю, но была связана запутанным бракоразводным процессом и хотела дождаться, когда он закончится. Она всегда ладила с Людмилой, а вл. Виталию явно нравилось ее присутствие.
Тут как раз и проявилось то, что я, на самом деле, не читаю по-русски. Г-жа Митце, как и другие, была очень активна на блогах в сети интернет и в сетевых сообществах. Но все они были только на русском языке, и моего знания русского языка было недостаточно, чтобы найти время и прочитать то, что она пишет. И в результате я пропустила некоторые очень странные вещи. В частности, например, она публиковала интервью с вл. Виталием – его мнения по различным вопросам. По-видимому, они были весьма противоречивы – и позже я поняла (слишком уже поздно), почему это так было.
Теперь – быстро – к событиям прошедшего [Великого] поста. В Рождество я сказала Людмиле, что хотела бы провести первую неделю поста в монастыре. Поскольку теперь у меня нет машины, я бы взяла ее на неделю в прокате – к этому времени у меня были некоторые средства, и я могла это сделать. Между Рождеством и постом я не связывалась с Людмилой. Я вообще не тот человек, кто любит говорить по телефону, но, к несчастью, она восприняла то, что я не звонила и не вела с ней дружеские легкие разговоры по телефону как то, что я не хочу с ней общаться. Это не правда – я просто не склонна к болтовне по телефону. Точка.
Так или иначе, я позвонила, чтобы сказать, что у меня проблемы с тем, чтобы взять автомобиль напрокат, потому что местные компании проката не разрешают использовать дебетовые карточки, а у меня нет стандартной кредитной карточки. Тут она сообщила мне, что Ирина Митце, ее отец и ее подруга Галина приезжают на Великий пост. Вначале я обрадовалась, потому что я знала, что Ирина и Галина смогли бы прочитать и пропеть Великий канон и любую другую службу Первой недели Поста – а главная причина, почему я хотела ехать – это чтобы владыка Виталий мог иметь великопостные службы, для которых нужен чтец или поющий на клиросе. Но, конечно, мне бы хотелось приехать в монастырь и для того, чтобы повести там Первую духовную неделю Поста. И я предложила, что, может быть, когда они будут ехать, я бы смогла их встретить где-то на пути и дальше поехать вместе с ними.
